Лицо

Он вырос в мастерской, где свет падал на стол и инструменты, а отец, слепой мастер, привык читать мир руками. С детства в памяти сына жила пустота — исчезновение бабушки сорок лет назад, которое никто толком не обсуждал. Эта тягостная молчаливая рана становится для него не просто семейной тайной, а навязчивой мыслью: он требует ответов и не готов оставить прошлое нетронутым. Память о бабушке жива в отдельных вещах — запах старой ткани, пожелтевшие снимки, кресло у окна, о котором отец предпочитает не говорить. Сын проверяет каждый уголок, прислушивается к словам соседей и старым легендам, собирает фрагменты воспоминаний, пытаясь сложить из них цельную картину. Его поиски полны противоречий: с одной стороны — бережное уважение к отцу и к тому, что потеря изменила его жизнь, с другой — неудержимое стремление пролить свет на то, что скрыто. Он ощущает, как прошедшее отражается в деталях: царапинах на подоконнике, в редких ночных разговорах, в долгих паузах отца. Каждая догадка рождает новые вопросы, и чем глубже он копает, тем плотнее становится завеса молчания. Это расследование не только о событиях сорокалетней давности, но и о взаимоотношениях, доверии и страхе правды, способной разрушить то, к чему привязаны годы. В его решимости слышится одновременно нежность и жажда справедливости: он хочет не мести, а понимания. И пока отец продолжает жить в темноте, руки мастера по‑прежнему хранят память о прикосновениях тех, кого уже нет, а сын идет своим путем, чтобы, шаг за шагом, распутать давнюю историю и найти утешение или окончательный ответ.